Зачем на набережной были рельсы, и почему их теперь нет.
Совсем давно, её, конечно, не было. Потом построили. И никто не знает когда точно. Примерно в начале XIX века, то есть приблизительно в 1810-1815 годах, в связи с работами по благоустройству набережной Волги. Хороший повод. Подножие насыпи со стороны реки приходилось ежегодно укреплять булыжником и защищать крепким бревенчатым частоколом от разрушений, причиняемых в паводок движением льда. Уровень Волги поднимался настолько, что подтапливал основание вала. Летом вода отступала, река мелела и в ширину имела, порой, всего 300 метров. С обоих берегов к руслу тянулись песчаные пляжи, плёсы и неглубокие бочаги. Кораблям и баржам порой приходилось подолгу стоять на приколе, ждать дождей и изменения уровня воды. Костромичи любовались Волгой из «Волжской» же беседки. Но вот, в 1848 году беседку посетил и очень эмоционально описал молодой А.Н.Островский. Он ехал в Щелыково, остановился в Костроме, прогулялся возле кремля, прошёлся по саду на склонах и вышел на бульвар к реке. «Вид из этой беседки вниз и вверх по Волге такой, какого мы ещё не видели до сих пор!» – записал потом в своих дневниках будущий великий драматург. Лично я с ним не могу согласиться. Как по мне, так вида на беседку гораздо лучше, чем вид из беседки. Но спорить не с кем. Можно лишь сравнить количество ракурсов на фотографиях, и всё станет понятно. В своём первом воплощении беседка имела ажурный «китайский» вид. Была она, конечно, деревянной, с 2-маршевыми лестницами с обеих сторон, ведущими из сада наверх к бульвару. В таком виде беседка простояла до 1932 года. С 1913 года беседок стало две. Вторую беседку построили между кремлём и «Зелёными рядами» на высоком бугре. Назвали Царским павильоном, приняли Государя Императора и через несколько лет снесли, построив на этом месте пьедестал для монумента династии Романовых, который позже занял Владимир Ленин. А в 1956 году практически весь городской берег Волги был взрыт и реконструирован. После сооружения каскада волжских плотин Волга стала широкой, а берега уже не могли высохнуть, они требовали укрепления и приведения в порядок. От Молочной горы до улицы Подлипаева берега замостили крупными валунами. Вдоль реки устроили скверы и аллеи. В пределах зоны установки дебаркадеров разбили парк и даже открыли водный стадион. Но беседку к тому времени пришлось строить заново и отодвигать от берега, а насыпь укорачивать. Всё из-за железнодорожной ветки к мукомольному заводу прямо по берегу Волги. Зато обновлённая беседка стала каменной и окончательно получила свое название – «Беседка Островского». Из своего детства в конце 60-х я помню четыре главных символа Костромы, тиражируемых в значках, открытках и календарях: 1. Пожарная каланча. 2. Беседка Островского. 3. Ипатьевский монастырь. 4. Памятник Ленину. К ним прилагались Красные ряды, памятник Ивану Сусанину, церковь Воскресения на Дебре, вид на Волгу, а к концу 70-х в наборах открыток заняла своё место гостиница Волга (теперь отель) с арочной галереей примыкающего к ней ресторана «Русь». Эта галерея была в каком-то смысле – тоже беседкой. С неё тоже открывался широкий вид на Заволжье и в обе стороны течения реки. Прямо под окнами отеля через Волгу перешагивал новенький красивый, подсвеченный огнями, автомобильный мост. Попасть в этот новый ресторан было тайной мечтой каждого подростка в городе. И однажды я это сделал. Компанию мне составил сосед Пашка. Нам было почти 17 лет. Не имея ни малейшего представления о стоимости напитков в баре и вообще не имея никаких целей, кроме «посмотреть», мы успешно миновали швейцара и проникли в зал. Кое-как разобравшись с алкоголем, выползли на балкон, восхитились панорамой ночной Костромы, чуть-чуть захмелели и… пошли домой. По пути протрезвели, а на другой день не сговариваясь признались друг другу, что «ничего такого там и нет» в этом баре. Ну, может, кроме балкона. Балкон мне понравился.
Вид на Волгу в Костроме – это величина постоянная. Большая величина. Оба берега красивы и интересны. Можно смотреть с моста, с борта корабля, с пляжа, с набережной, из беседки, с верхнего бульвара на Муравьёвке, с Молочной горы и даже со стрелки у Ипатьевского монастыря. Кострома со всех сторон красива. Особенно издалека. И когда смотришь на город с заволжского берега, то сразу видишь несколько привычных ориентиров: Золотые купола Ипатия, фигуру «долгорукого» Владимира Ильича, пристани, отель «Волга», мост и, конечно, беседку Островского. Теперь величие вождя революции подавляет заново отстроенный Успенский собор Костромского кремля. Но так совпало, что с возрождением кремля пропали на Костромском берегу ажурные красавицы-пристани. Вместо них какие-то невзрачные дебаркадеры совсем не достойные гордого звания «Костромской речной порт». Рельсы вдоль берега тоже исчезли, как и сам угрюмый мукомольный завод. Чтобы подъехать к нему, вагоны катились вокруг всего города, толкаемые пыхтящим черным маневровым паровозом. По-своему это было красиво, торжественно и настолько же неуместно. Тут большая пристань с туристическими теплоходами, и вдруг в 10 метрах прямо из парка выкатывает в клубах пара, гудящий и свистящий, паровоз с красной звездой на котле. Медленно и важно он протаскивал недлинный состав скрипучих вагонов, а через какое-то время, тащил их обратно нагруженными мукой.
Кстати, в детстве я знал на слух отличие корабельного гудка от гудка паровозного. Да и теперь, пожалуй, помню. Ушедшая натура. Такого раскатистого басовитого пения паровых котлов уже не услышать на Волге. Если только в кино…