Петр I в Макарьеве, цунами на Оке и героический поход за Волгу.
Рекордно-сильные наводнения на Волге случаются примерно раз в 100 лет. Чтобы катастрофа стала возможной, требуется одновременное стечение нескольких обстоятельств: 1. Очень снежная зима; 2. Очень холодная зима; 3. Глубокое промерзание почвы; 4. Быстрое таяние снега; 5. Дожди сразу после таяния снегов. В 1908 году все пять пунктов совпали, и сильнейшего наводнения на большой территории европейской части России было не избежать. Разлились почти все реки бассейна Волги. Пишут: «Воды в Оке было столько, что Волга в месте ее впадения повернула вспять». Вода поднялась выше 11 метров в районе Коломны. Переполненная Ока подпёрла течение и без того полноводной реки Москвы, что привело к разрушению двух плотин возле Москвы. Пострадала пятая часть улиц столицы. Вниз по течению устремилась 3-метровая волна. Настоящее цунами. В Нижнем Новгороде о приближении катастрофы узнали заранее и смогли принять некоторые меры. С помощью двух пароходов из зоны предполагаемого затопления эвакуировали жителей. Тем не менее пришедший вскоре водяной вал смыл баржи и все строения вместе с обитавшими там людьми с острова Моховой, что напротив устья Оки на Волге. Силу наводнения почувствовали в тот год и в Костроме, хотя к регулярному затоплению обширной территории за Ипатьевским монастырём все давно привыкли. Сам Ипатий построен таким образом, чтобы противостоять паводку. Со стороны реки и стрелки у крепости имеется арочная стенка, называемая «обрубом». В городе набережная ежегодно укреплялась булыжником и бревенчатыми стенками. Никто не строился в рискованной зоне паводка. Но вода иногда дотягивалась и до самых предусмотрительных костромичей. Как бы ни обстояло дело с наводнениями в Костроме, самые сильные неприятности случались на Волге в районе Саратова и на Оке. Весной 1926 года вода поднялась в Москве реке почти на 9 м, а в Оке в пределах Нижнего Новгорода и того больше. В Казани в это же время вода дошла до уровня в 15 метров. За сто лет до этого (всё в соответствии с календарём вероятностей) в 1709 наводнение нанесло такие разрушения Макарьеву, что о нём даже было сообщено в подробностях императору. В 1722 году на пути из Москвы в Астрахань Пётр I заехал в Макарьев, где подписал указ, по которому впервые в России начали фиксировать отметки уровня воды при всех сильных потопах. Рекордные цифры не заставили долго ждать. В 1719, 1853, 1908 и 1926 годах вода уносила дома, смывала поля, разрушала мосты, переворачивала корабли, ломала плотины. И это не только на Волге. В 1921 году серьёзно затоплены Галич и Солигалич. В 1926 году в районе Саратова, в Покровске (Энгельс), наводнение уничтожило 7000 домов. 200 улиц превратились в каналы. 20 тысяч человек остались без крова (население среднего районного города). Казань в 1888 заливало до улиц Баумана и Петербургской. Там причиной стала не столько снежная зима, сколько новая, неудачная Кировская дамба на реке Казанке. Позже построят в Казани вторую дамбу, Ленинскую, которая решит проблему. В Костромском водохранилище, напротив села Спас, есть остров, оставшийся после подъёма общего уровня Волги в 1956 году. Под водой исчезла деревенька Вёжи. Некоторые постройки перед затоплением аккуратно разобрали, вывезли и собрали заново на территории Костромского музея-заповедника в Ипатьевском монастыре. Я помню эти маленькие домики на высоких «ножках» и таким же образом устроенную церковь 1628 года постройки. Она сгорела в 2002 году, не уберегли. Так, на сваях, жили в местах, где наводнений было не избежать никак. В половодье спасали сено, скотину, телеги – всё что было самого ценного и то, что могла унести вода. Вытаскивали из воды проплывающие бревна, а иногда спасали зверушек. Говорят, прототипом Некрасовского деда Мазая был реальный человек – друг Некрасова, местный охотник Иван Савич Мазайхин, родившийся в 1801 году в селе Малые Вежи Костромской губернии. Хочется думать, что и зайцев он спасал по-настоящему. Вроде бы ему принадлежат слова: «Зайцев жалею. Не то, что наши мужики». У нас во дворе на улице Войкова каждый год случался свой локальный паводок. Большая лужа талой воды на дне бывшего карьера. Те парни, кто повзрослее, строили там из нескольких досок и пары бревен небольшой плот. Кататься на плоту мог не всякий. Во-первых, существовала очередь. Во-вторых, не все возвращались на берег сухими. Некоторые вообще пешком или вплавь. Маленький плотик не отличался устойчивостью. Впрочем, «зачерпнуть» сапогом, считалось геройством. Всем моим ровесникам во дворе очень нравилось запускать по весенним ручьям кораблики. Обычно это были простые спички. Лишь несколько раз нашего терпения хватило на изготовление крохотных лодочек из щепочки с бумажным парусом. Вода сверкала бликами, солнышко пригревало, кораблики плыли наперегонки... Проигравшие получали щелбан в лоб. А весной 1977 года, мы с приятелем отправились на лыжах через Волгу в сторону Малышково. Вышли после обеда. Бежали шустро, катались с высоких склонов на берегу, резвились. Была оттепель. Как стемнело, не заметили. Рванули домой. Темнота. По прямой до дома километров 7, не больше, но ступив на волжский лёд, мы поняли, что крепко влипли. За несколько часов, пока развлекались, Волга промыла широкие и длинные полыньи, лабиринт из которых обойти в темноте было просто нереально. Можно было пойти берегом к мосту и там через город домой. Тогда шлёпать не меньше пятнадцати километров. Мы выбрали подвиг. Два часа выискивали наощупь палками более-менее крепкий лёд, и, медленно переставляя ноги, след в след пробирались к цели. Ширина Волги в том месте составляет 700 метров. Пару раз лёд хрустел и намокал. Едва не провалились. Спасали нас длинные лыжи. Измученные выбрались на берег, вскарабкались по обрыву наверх, домчали по полю до дома, и только там поняли, что именно с нами произошло. Вернее, что не случилось. Кстати, именно после этого приключения мои ноги увеличились на один размер. А может просто лыжные ботинки сели после сушки.