Если бы можно было взглянуть на эти места в то время, когда ещё никакого города тут не было, то мы увидели бы пологий холм. На его верхушке теперь стоят телевизионная и водонапорная башни. Моё детство прошло на застроенном восточном склоне этого холма, на улице Войкова, продолжении бывшего Жоховского переулка. Он начинался от Смоленской улицы и занимал ровно квартал. До постройки здесь домов и усадеб горожане использовали склоны холма под огороды и сады. Современники писали, что на большом пространстве от нынешней улицы Энгельса на восток тянулись вдоль и поперёк взрытые грядки, которые доходили до Чёрной речки и Лазаревского кладбища. Дальше, изгибаясь, уходил в гору Самарский тракт, позднее называвшийся Кинешемским. Дальше начинались леса, дорога тянулась от деревни к деревне вдоль Волги. А в Жоховском переулке примерно в те же годы, появился небольшой песчаный карьер. В густых зарослях вокруг водились куропатки, которые охотники добывали к столу городской знати и поставляли в трактиры. Карьер постепенно углубился, был окружён домами, и, со временем, ненадолго превратился в свалку, называвшуюся Ушаковская яма. В прошлом веке яма стала частью городского квартала, а к 1950-м годам неотъемлемой частью нашего двора. Двор и без того был огромным. В двух 8-квартирных двухэтажных домахи в трех отдельно стоящих коттеджах обитала целая свора разновозрастных детишек, у которых практически в центре города были свои прерии, горы и озеро для игр и приключений. 20 тыс.кв. метров территории (я посчитал по карте)! Зимой мы катались на санках, на лыжах и просто на чем попало с высоких склонов. Весной строили плоты и играли в «моряков» на двух больших лужах, разливавшихся на дне бывшего карьера. Летом Яма расцветала огородами и дарила разные лакомства, а также бурьянные заросли, в которых мы строили свои шалаши, играли в индейцев, пограничников, следопытов. Яма отдыхала от нас только осенью. Размокшие от дождей террасы не привлекали, и мы всей дворовой шоблой перемещались ближе к домам, где приходило время «Штандера», «Лапты», «Вышибалы» и «Жопобола». Ну, не считая, конечно, футбола, хоккея и чего-то такого дикого, чего даже теперь не расскажешь родителям. Это был лучший двор в Костроме. Дружный, по-своему уникальный и немного отдельный от города. Нас, детей разных возрастов, ровесников и погодок, было во дворе 9 человек, и еще пять парней постарше. Тут было за что переживать. Мы же все хотели стать героями, и активно готовились к этому, совершая «подвиги на слабо»... Кто-то спрыгнул с крыши дома в сугроб. Кто-то обошёл всю Ушаковскую яму вокруг по забору, не ступив ни разу на землю. Кто-то однажды съехал с горы на велосипеде прямо вниз, по камням и песку. И уцелел. Тотчас каждый из нас повторил рискованный трюк. Кто-то надел на валенки кривые короткие лыжи «обрезки» и на них пулей слетел с самого высокого склона. Тут же с этого склона начали гонять все. Кто-то «умный» принёс во двор карбид, и мы моментально научились взрывать мелкие склянки. Глаза уцелели, но кому-то одному сильно посекло взрывом руки. Мы дружно метали дротики, ножи и вообще всё, что втыкалось. Мы запускали воздушных змеев. Мы стаями гоняли на велосипедах, не держась за руль, с копьями в руках. Этот трюк назывался «без рук». Мы прыгали с трамплинов на лыжах и на велосипедах. Мы строили из песка, землянки и подземные ходы, лепили из снега крепости. Мы собирали, стекло, бумагу и металлолом, сдавали в утиль, покупали на всех леденцы и кукурузные хлопья. Мы бегали кататься на коньках в интернат, который был на нашей улице. Там был каток. Мы играли зимой в звероловов, преследуя по следам собак, кошек и ворон. Мы делали рогатки, мы делали самострелы, мы жгли костры и мастерили дымовые шашки. У каждого из нас был складной нож, которым запросто вырезалось что угодно из чего угодно – от свистульки до лука со стрелами. У каждого была своя стеклянная лупа, с помощью которой в солнечный день выжигались узоры на деревяшках. Мы играли в такие «догоня» на соседней стройке, что, глядя на нас, ужаснулись бы цирковые акробаты. Ломались пальцы, руки, кому-то даже голову пробили камнем, кому-то в глаз прилетело, ожогов было не счесть, а на порезы, болячки и царапины никто даже внимания не обращал. Такое было у меня детство во дворе на краю Ушаковской ямы на улице Войкова в Костроме. И каждый раз по дороге в школу я шёл мимо дома №6, в котором когда-то жила семья тех самых Жоховых. Их именем назывался переулок, позже названный в честь Войкова – палача царской семьи. Жоховы не последние люди в Костроме. Одним из их предков был костромской боярин Иван Родионович по прозвищу Квашня. Это он на Куликовом поле командовал полком, в который входили и костромские отряды. Он же руководил нашими отрядами костромичей в битве с поляками на озере Святом недалеко от Ипатьевского монастыря (оно теперь называется Некрасовским). Одним из поздних Жоховых – был Алексей Николаевич. В его честь назван остров в Баренцевом море, который был открыт самим Жоховым 27 августа 1914 года. Затем экспедиционные корабли в сентябре попали в ледовый затор, Жохов заболел и 1 марта 1915 года умер. Похоронен Алексей Николаевич на мысе Могильный (п-ов Таймыр). А на острове Жохова действует постоянная метеостанция. Не помню, чтобы в школе или во дворе кто-то рассказывал нам, мальчишкам, про этого человека и о его героической судьбе. Если и рассказывали, то так, что никто ничего не запомнил. Иначе быгерой-полярник стал бы главным в коллекции наших игровых персонажей. И ещё мне очень жаль, что в детстве никому из ровесников и из старших не пришла в голову идея, устроить археологические раскопки в Ушаковской яме. На случайные находки, вымытые талыми водами или открывшиеся после небольших осыпей на склонах Ямы, никто не реагировал. Помню, что часто попадались ржавые ножи, подковы, какие-то рукоятки, красивые старинные аптекарские склянки, обрезки кожи, ржавые кованые гвозди, керамика, осколки посуды, жестяные коробочки и пару раз какие-то расчёски или гребни. Изредка в песчаных осыпях находили мы небольших окаменевших белемнитов – «чёртовы пальцы». И все это случайно. Копнуть прицельно, поискать, даже идеи не появилось ни разу. Теперь Ушаковская яма полностью засыпана. И дома наши снесены. На их месте построен новый квартал. Осталась лишь кирпичная электрическая подстанция, да пара берёз.