Одноразовая поленица размером с авианосец с «косяками» и «шишками».
Однажды, мой приятель и сосед Пашка, придумал идти утром на Волгу ловить с плотов ершей. В то время у меня, почему-то, не было ни удочки, ни желания рыбачить. Однако, в этот раз я согласился, потому что на календаре стояла удивительная дата – 30 августа 1978 года – последний день лета, тепла, каникул и пацанской вольницы. Рано утром, ещё до рассвета, мы пришли на берег Волги, и Пашка провёл меня хитрыми тропами прямо по территории какого-то грузового терминала. Там гигантскими штабелями (высотой с пятиэтажные дома) были сложены брёвна. Днём специальными захватами их доставал из воды портовый кран, а до этого времени небольшая акватория залива сплошь была покрыта тёмными мокрыми плотами, отдельными брёвнами, щепками и ободранной корой. Пару раз, едва не свалившись между скользких плотов, мы нашли себе место на покачивающихся в воде кряжистых еловых стволах и до полудня рыбачили, удивляясь ловкости бегающих по плотам багорных рабочих. Их сноровка была даже не цирковой, а какой-то ещё более отчаянной и при этом суровой. Нам тут сидеть-то страшно, рабочие же по брёвнам бегают.
Плоты вдоль берега Волги в Костроме исстари собирали в двух местах. Больше всего – напротив Ипатия, у фанерного комбината. Огромное число жителей Костромской губернии до 1911 года, судя по книге переписи населения, занималось «лесным делом». Артелями валили сосны, ели, берёзу и лиственницу, освобождали от сучьев и коры, тащили волоком до воды, собирали плоты и сплавляли вниз по течению, в те места, где этот лес ждали на пилорамах промышленники, перекупщики. Самая лесопильная точка была в то время в Царицине (Волгограде). Туда гнали по течению все плоты. Если доплывали, конечно. Есть сведения, что Японцы в 1990-х годах предлагали вычистить всё русло реки Унжа, взяв в качестве оплаты поднятый со дна топляк – страшно дорогой материал. Не договорились. Топляк и ныне там. В конце 60-х я ещё сам видел на Волге огромные плоты, ведомые буксирами на стальных тросах вверх и вниз по течению. Во времена, когда никаких буксиров не было, лес сплавляли только «сплавом». И чтобы занятие это было эффективным, придумали абсолютно невероятную штуку – беляну. Это очень большой корабль, который целиком строился из брёвен только для того, чтобы один раз доставить самого себя вниз по Волге и там, быть разобранным и проданным. Основным местом прибытия белян был, конечно, Царицын. Бывало, что беляну строили на верхней Волге или в Перми на Каме, сплавлялись до низовий Волги, там разбирали, перевозили бревна к Дону, там снова собирали и шли до Ростова. Одна беляна имела длину до 120 метров (ширина 25, высота бортов до 6 метров) и весила больше 13 000 тонн. 10 000 тонн леса – это грузоподъёмность примерно 140 современных вагонов, или 2 полных железнодорожных состава. Вот и сравнивайте.
В отличие от плотов и сойм (многоярусных плотов) они строились только из обработанного «белого» леса – оттого стоимость перевозимого материала возрастала. На верхней палубе (а другой там и не было) строили два дома (казёнки) для команды в 14 человек и лоцманский мостик, на котором постоянно дежурил человек, следящий за руслом, течением и ветром, человек с заработком от 400 до 600 царских рублей. На беляны нанимали лучших лоцманов. Управлялась беляна якорями, «косяками», «шишками», двухтонными «серьгами», одним большим веслом на носу, и иногда парусами из рогожи. Не посадить на мель этот колоссальный корабль было главной задачей команды. Иначе, полный разбор и новое строительство тут же на месте. Поэтому перемещали лес белянами по высокой воде весной. Волга в те времена имела небольшую глубину и извилистое русло с множеством плёсов, островов и мелей. Только заготовка леса для беляны в верховьях Волги или Ветлуги занимала 4 месяца зимой. Лишь в марте начинали сплав плотов к месту строительства гигантов. Использовались беляны на Волге и Каме вплоть до начала ХХ века. Есть сведения о строительстве беляны в 1930 году. А конструктивно они являются потомками камских (или вятских) кораблей «насад» с ХI века. «Насады» имели плоское дно, вместительный трюм и большую палубу, что позволяло в них перевозить войска во время походов, а в мирное время грузить большим объёмом товаров и сплавлять вниз по Волге, откуда уже насады не возвращались, так как были одноразовыми кораблями. По Унже ходили плоскодонные корабли (родственники «белян») «унжа́ки» длиной до 40 метров и грузоподъёмностью до 260 тонн. И, конечно, одноразовые корабли ходили не только по Волге, но и через Атлантику. Из Канады в Англию, например. И это тоже были, грузовые корабли для транспортировки леса. Самый известный и самый большой из них – четырёхмачтовый raft-ship «Baron Renfrue», севший на мель в проливе Ла Манш во время шторма на пути из Квебека в Лондон осенью 1825 года. Девять тысяч тонн древесины, однако, не пропали, а были проданы, поэтому вся затея считается в целом коммерчески успешной. Но одно дело 100-метровый корабль в море, а другое дело на реке. Для сравнения: современные речные сухогрузные баржи имеют грузоподъёмность не больше 4 тысяч тонн.