Польско-французская история на берегах реки Нерль.
В 1905 году в селе Елпатьево по переписи насчитали 221 жителя. До отмены крепостного права на Руси, то есть до 1860 года, в селе жило 410 крестьян, которые, вероятно, разбрелись по округе сразу, как только получили свободу. До 30-х годов прошлого века численность населения не менялась, но в 2010 году, что называется, ахнули. Осталось 10 человек, да и те ненадёжные. А были другие времена. В Елпатьево можно попасть, если ехать из Переславля-Залесского примерно 50 километров в сторону Калязина. Там, на красивых излучинах реки Нерль, осталось несколько обитаемых домов и полуразрушенная церковь. До Елпатьево раньше особенно никому не было дела, пока в 1560 году село вдруг не заложили, как старую шкатулку, Троице-Сергиеву монастырю. Сделал это лично князь Дмитрий Оболенский, чем, собственно, и вписал в историю государства Российского строчку про Елпатьево. И как-то сразу через 50 лет оно приглянулось польским «военным туристам» (руководил группой гетман Ян Сапега), шлявшимся по Переславским лесам. Пришли, разграбили, пожгли. Не тронули лишь церковь. Она по какой-то причине, была построена не в селе, а в целой версте от него, на берегу Нерли. Через полвека её перенесут в село, но там она, конечно, сгорит, потому что всё деревянное в итоге, или ломается, или горит. После победы над Наполеоном начали строить церковь каменную. Скомандовал и дал деньги Петр Павлович Нарышкин (дальний родственник Петра I). За 15 лет с задачей справились. Освятили. А заодно Нарышкин обустроил тут свою усадьбу. Да с таким размахом обустроил, что сам удивился. Главное чудо было в приусадебном парке, засаженном липами по особенной системе. Во-первых, много, очень много лип. Во-вторых, дорожки сделали узкими, а деревья сажали близко друг к другу. Нет, место никто не экономил. Заботились о певчих птицах. Оказывается, если делать посадки у дороги шире и реже, как это было принято, например, в парках Европы, то хищные пернатые имеют полную свободу охоты и успешно выбивают всех мелких птах в короткое время. Частые же и густые посадки не дают хищникам развернуться для атаки, поэтому певчая мелюзга спокойно прячется в кронах и ни о чем, кроме своих вокальных партий, не заботится. Липовый парк Нарышкина был настолько велик, что по главной аллее к усадебному дому нужно было ехать почти 15 минут. Сейчас старые липы смешались с лесом. Церковь понемногу реставрируют. Жителей не прибавилось. Разве что дачники приедут. А так, тишина. Эти прелестные особенности усадебного парка подробно описал в своих записках, гостивший тут в 1858 году Александр Дюма старший. Тот самый Дюма. Велика Россия, а занесло автора «Трех Мушкетёров» именно в эту глушь. Пожалуй, он одним своим визитом прославил Елпатьево, более, чем кто-либо за все 500 лет истории села. В былые времена и дорога через Елпатьево шла поувереннее. Была тут своя кузня, как полагается, с починкой дорожных колясок и телег. Старые ободья снимались, ставились новые. А металлический лом перековывался в инструмент, подковы, засовы, гвозди. Кузница – это автосервис прошлого – замена резины, сход/развал, кузовные работы и прочее. Только тогда передвигались на лошадях. Через Елпатьево нынче никуда не проедешь. Важные дороги идут мимо, а бывшее село осталось стоять между ними ровно посередине, покинутое, усталое, размякшее и почти забытое. Но усатому весельчаку Дюма 160 лет назад всё тут было интересно. Он оставил много записей о путешествии по России. Вот одна из них: «Несколько лет назад зима была такой лютой, что, следуя поговорке: «Голод гонит волка вон из леса», — волки вышли из лесов и, подойдя вплотную к деревням, нападали не только на скотину, но и на жителей. Перед лицом такого нашествия правительство приняло решительные меры. Устроили облавы, и за каждый предъявленный волчий хвост выплачивалась награда в пять рублей. Было предъявлено сто тысяч волчьих хвостов, за них уплачено пятьсот тысяч рублей, то есть два с половиной миллиона франков. Потом стали выяснять, наводить справки, произвели расследование и обнаружили в Москве фабрику по производству волчьих хвостов. Из одной волчьей шкуры стоимостью в десять франков выделывали от пятнадцати до двадцати хвостов, которые приносили триста пятьдесят – четыреста тысяч: как видим, сколько бы ни стоила сама выделка, доход составлял три с половиной тысячи на сотню»
«En réalité, tout n'est pas comme c'est vraiment !»
(Fr. - В действительности всё не так, как на самом деле!)